La poesie francaise.

VICTOR HUGO.
***********
Sur une barricade, au milieu des paves
Souillйs d’un sang coupable et d’un sang pur laves,
Un enfant de douze ans est pris avec des hommes.
-Es- tu de ceux-lа, toi ? – L’enfant dit : Nous en sommes.
C’est bon, dit l’officier, on va te fusiller.
Attends ton tour. – L’enfant voit des eclairs briller,
Et tous ses compagnons tomber sous la muraille.
Il dit а l’officier : Permettez-vous que j’aille
Rapporter cette montre а ma mere chez nous ?
- Tu veux t’enfuir ? – Je vais revenir. Ces voyous
Ont peur ! ou loges-tu ? – Lа, pres de la fontaine.
Et je vais revenir, monsieur le capitaine.
-Va-t’en, drole ! – L’enfant s’en va. – Piege grossier !
Et les soldats riaient avec leur officier,
Et les mourants melaient а ce rire leur rale ;
Mais le rire cessa quand l’enfant pale
Brusquement reparu, fier comme Viala,
Vint s’adosser au mur et leur dit : Me voilа.

La mort stupide eut honte et l’officier fit grace.

ПЕРЕВОД 1.
За баррикадою, на мостовой старинной,
Что кровью смочена преступной и невинной,
С бойцами мальчик был десятилетний взят.
"Ты тоже дрался?" - Да,- взметнул он смелый взгляд.
"Что ж, - буркнул офицер: - тебя мы шлепнем тоже.
Стань в очередь." Малец стоял, глядя без дрожи,
Как падали бойцы у стенки роковой.
Вдруг к офицеру он: - Позвольте мне домой
Слетать, я матери отдам часы; я скоро.
"Ты хочешь улизнуть?" - Нет, я вернусь. - "Умора,
Как струсил! Где живешь?" - "Тут, близко, где фонтан.
И, право, я вернусь, клянусь вам, капитан. -
"Ступай, стервец!" И тот помчался прочь. Солдаты
Смеялись хитрости, столь незамысловатой;
С хрипеньем раненых сливался грубый смех.
Вдруг смолк он, и глаза расширились у всех:
Ребенок, бледный весь, внезапно появился
И твердо стал к стене, сказав: - Я воротился.

Смерть устыдилась тут. Был мальчик пощажен.

ПЕРЕВОД 2.
За баррикадами, на улице пустой,
Омытой кровью жертв, и грешной и святой,
Был схвачен мальчуган одиннадцатилетний!
«Ты тоже коммунар?» - «Да, сударь, не последний!»
«Что ж! – капитан решил. – Конец для всех – расстрел.
Жди, очередь дойдет!» И мальчуган смотрел
На вспышки выстрелов, на смерть борцов и братьев.
Внезапно он сказал, отваги не утратив:
«Позвольте матери часы мне отнести!» -
«Сбежишь?» - «Нет, возвращусь!» - «Ага, как не верти,
Ты струсил, сорванец! Где дом твой?» - «У фонтана».
И возвратиться он поклялся капитану.
«Ну, живо, черт с тобой! Уловка не тонка!»
Расхохотался взвод над бегством паренька.
С хрипеньем гибнущих смешался смех победный.
Но смех умолк, когда внезапно мальчик бледный
Предстал им, гордости суровой не тая,
Сам подошел к стене и крикнул: «Вот и я!»

И устыдилась смерть, и был отпущен пленный.
***********************

APRES LA BATAILE.
Mon pere, ce heros au sourire si doux,
Suivi d’un seul housard qu’il aimait entre tous
Pour sa grande bravoure et pour sa haute taille,
Parcourait a cheval, le soir d’une bataille,
Le champ couvert de morts sur qui tombait la nuit.
Il lui sembla dans l’ombre entendre un faible bruit.
C’etait un Espagnol de l’armee en deroute
Qui se trainait sanglant sur le bord de la route,
Ralant, brise, livide, et mort plus qu’a moitie,
Et qui disait : - « A boire, a boire par pitie ! »-
Mon pere, emu, tendit a son housard fidele
Une gourde de rhum qui pendait a sa selle,
Et dit : -« Tiens, donne a boire a ce pauvre blesse. » -
Tout a coup, au moment ou le housard baisse
Se penchait vers lui. L’homme, une espece de Maure,
Saisit un pistolet qu’il etreignait encore,
Et vise au front mon pere en criant : Caramba !
Le coup passa si pres que le chapeau tomba
Et que le cheval fit un ecart en arriere.
« Donne-lui tout de meme a boire », dit mon pere.

ПЕРЕВОД.
ПОСЛЕ БОЯ.
Отец мой, тот герой, чей лик пленял улыбкой,
По полю, где туман плыл пеленою зыбкой,
Скакал верхом. Его сопровождал гусар,
Что выбран был за стать и храбрость. Битвы жар
Угас, но груды тел еще лежали в поле.
Во тьме раздался стон. То, мучаясь от боли,
Солдат испанских войск, не выдержавших бой,
Тащился весь в крови, ослабший, чуть живой.
«Пить, - умолял он, - пить…» Отец мой вестовому
Сказал: «Есть у меня с собою фляжка рому.
Подай несчастному, пусть он глотнет его».
Когда же вестовой взял ром у моего
Отца и протянул к сухим губам солдата,
Тот, с виду мавр, отверг нежданный дар и, свято
Солдатский долг, блюдя до самого конца,
Нацелил пистолет на моего отца:
«Карамба!» Дрогнул конь, ударили копыта.
С отцовской головы вмиг треуголка сбита,
И около виска пропел шальной свинец.
«И все же пусть он пьет», - промолвил мой отец.

PARIS.
Cette ville
Aux longs cris
Qui profile
Son front gris,
Des toits freles
Cent tourelles,
Clochers greles
C’est Paris.

Les quadrilles
Les chansons
Melent filles
Et garcons,
Quelle fete
Que de tetes
Sur les faites
Des maisons.

Le vieux Louvre
Large et lourd,
Il ne s’ouvre
Qu’au grand jour,
Emprisonne
La couronne
Dans sa tour.

La cohue
Flot de fer
Frappe , hue
Remplit l’air
Et profonde
Tourne et gronde
Comme une onde
Sur la mer.
*****************************

ALEXANDRE POUCHKINE

MON PORTRAIT.
Vous me demandez mon portrait,
Mais peint d’apres nature ;
Mon cher, il sera bientot fait,
Quoique en miniature.

Je suis un jeune polisson,
Encore dans les classes ;
Point sot, je le dis sans facon
Et sans fade grimaces.

Ma taille a celle des plus longues
Ne peut etre egalee.
J’ai le teint frais, les cheveux blonds
Et la tete bouclee.

Vrai demon pour l’espieglerie,
Vrai singe par sa mine,
Beaucoup et trop d’etourderie.
Ma foi, voila Pouchkine.

MA NORMANDIE.
Quand tout renait a l’esperance,
Et que l’hiver fuit loin de nous,
Sous le beau ciel de notre France,
Quand le soleil revient plus doux,
Quand la nature est reverdie,
Quand l’hirondelle est de retour,
J’aime a revoir ma Normandie,
C’est le pays qui m’a donne le jour.

J’ai vu les champs de l’Helvetie
Et ses chalets et ses glaciers ;
J’ai vu le ciel de l’Italie,
Et Venise et ses gondoliers ;
En saluant chaque patrie
Je me disais : Aucun sejour
N’est plus beau que ma Normandie ;
C’est le pays qui m’a donne le jour.
************************

PAUL ELUARD

LIBERTE
Sur mes cahiers d’ecolier,
Sur mon pupitre et les arbres,
Sur le sable, sur la neige
J’ecris ton nom.

Sur toutes les pages lues,
Sur toutes les pages blanches,
Pierre, sang, papier ou cendre
J’ecris ton nom.

Et par le pouvoir d’un mot
Je recommence ma vie.
Je suis ne pour te connaitre,
Puor te nommer,
Liberte !